Энциклопедия Брокгауза-Эфрона поведала кратко и неодобрительно о Симоне IV, что он "начальствовал над истребительной экспедицией против альбигойцев, причем особенно при взятии Безье в 1209 году отличился страшной жестокостью. В 1213 г. он близ Мюрэ разбил войска Петра II Арагонского и Раймонда VI Тулузского, после чего от папы Иннокентия III получил в лен владения последнего".

Подробный труд о крестовом походе против альбигойцев на русском языке, кажется, один: это трехтомное сочинение доцента кафедры всеобщей истории Казанского университета Н.А.Осокина, надворного советника (70-е годы XIX века). Чтение этого труда уже само по себе великий труд.

Современники Монфора оставили две хроники, писавшиеся одновременно и параллельно.
"История альбигойцев" написана Петром Сернейским, монахом цистерцианского ордена, племянником аббата Гюи - того самого, который был с Монфором под стенами Зары. Петр превозносит Симона как только может, а противников его невоздержанно бранит.
Вторая хроника сочинялась в Тулузе. Она называется "Песнь крестового похода". Начал ее Гильем Тудельский, человек Бодуэна, младшего брата Раймона Тулузского. Но затем Гильем умер, и "Песнь" продолжил неизвестный поэт. Если Гильем пытается быть хронистом, то его продолжатель - это пламенный агитатор и трибун, публицист. Об объективности его сочинения не может быть и речи.

Нетрудно догадаться, что надворный советник Осокин безнадежно увяз в этих двух взаимоисключающих хрониках. Его буквально рвет на части некое противоречие.
Поначалу я относила отсутствие ясности в изложении событий у г.Осокина на счет его неумения критически осмысливать источники. Его точка зрения на факты колеблется, часто меняясь на прямо противоположную. Излагая события по Петру Сернейскому, он говорит о Монфоре сочувственно. Переходя на Анонима, он мгновенно принимается рисовать Монфора и его соратников инфернальными злодеями.

Однако постепенно я приходила к выводу, что противоречие лежит куда глубже, и г.Осокин не то не осмыслил его, не то с ним не справился. Противоречие кроется в том, что прочная романтическая традиция ("бель Лангедок" и т.д.) и факты ("упрямая вещь") находятся в непримиримой оппозиции друг к другу.

Я сделала одно-единственное изменение в подходе к теме. Оно состояло в том, чтобы допустить, что Симон де Монфор был искренне и глубоко верующим католиком. И в дальнейшем рассматривать все происходящее глазами ортодоксального христианина.
И неожиданно...

Вот факты.
В 1202 году был объявлен новый крестовый поход в Святую Землю (четвертый). Активным проповедником этого мероприятия был Фульк из Нейи. Кстати, он умер через год после начала похода и не имел никакого отношения к войне с альбигойцами. Авторы "Анжелики", являя восхитительное невежество, путают Фулька из Нейи с Фальконом, епископом Тулузским.
Четвертый крестовый поход ознаменовался скандалом. По ряду причин воины Христовы ограбили сперва Зару (Задар), а после Константинополь, невзирая на то, что города эти были населены христианами.
Современники и участники событий оставили о них свои воспоминания - Жоффруа де Виллардуэн, вершивший политику "наверху", и Робер де Клари, человек из "низов", небогатый рыцарь.
Клари обижен на знать, которая сама-то пограбила вволю, а бедным рыцарям оставила объедки. Но в одном он совершенно единодушен с Виллардуэном: оба называют Монфора дезертиром, предателем и трусом.
Забавно, что почтенный немецкий автор Бернгард Куглер в "Истории крестовых походов" (1895) следует именно их версии и договаривается до сущей нелепицы: "Буквы папских заявлений держались в войске только фанатики - Монфор с приверженцами - и они покинули своих сотоварищей, когда действительно был серьезно затеян поход на Константинополь".

Итак, в "константинопольской истории Монфора" мы имеем:
1) определения, данные Монфору: фанатик, дезертир, предатель и даже трус;
2) факт: Монфор отказался участвовать в грабительском походе против города, населенного христианами.

Отбросим определения. Попробуем вглядеться в факты, имея в голове то единственное допущение, о котором говорилось выше: Симон был искренне верующим человеком.
В Константинополе знатные рыцари взяли хорошую добычу. Монфор - родня королю; его жена Алиса де Монморанси - сестра коннетабля Франции. Можно предположить, что граф Симон ушел бы из Византии отягощенным великим богатством.
Он отказывается. Вместо этого он ссорится почти со всеми высокопоставленными лицами королевства (в том числе и с родственниками жены), уходит от Зары на север, в Венгрию, едва не погибает от голода и, наконец, добирается до Палестины. Спустя год он вернулся домой, не покрыв себя славой, но и не запятнав позором.

Иными словами, мы наблюдаем довольно редкое явление. Человек предпочитает чистую совесть верной наживе. Спрашивается: какую цель преследовали откровенные грабители Клари и Виллардуэн, когда поспешили облить его грязью и назвать "трусом"?

Постепенно я начинала приходить к выводу, что Монфор в принципе практически никогда не поступался своей честью и на компромиссы с совестью не шел. Другое дело, что его рыцарский и католический кодекс чести сильно отличался от морального кодекса строителя капитализма. И тем более - от тех нравственных правил, которые культивировали романтики, французские и русские, не говоря уж о прекраснодушной профессуре брокгаузовских времен.

Симон IV - второй сын Симона III, его младший брат Гюи - третий. Их старший брат звался Амори.
Начиная с того злополучного крестового похода, мы постоянно видим имена Симона и Гюи рядом. Об отношениях между братьями можно только догадываться. Но имеется ведь факт: младший брат ни разу не предал старшего и иной раз удерживал от безрассудных поступков. Гюи де Монфор погиб, сражаясь за своего брата. В точности не определено, когда именно это случилось. У меня есть основания сомневаться в достоверности тех дат, которые приводятся в книгах, поэтому я предпочла свою версию. Косвенным подтверждением тому, что Гюи погиб раньше Симона служит то обстоятельство, что после смерти Симона войну возглавил не Гюи, а молодой Амори. У Гюи было больше опыта и больше шансов победить.

Любопытно сопоставить то, что мы можем узнать о Монфоре, с тем, что известно о его антагонисте, о добром графе Раймоне VI Тулузском. Образ романтического графа начинает стремительно увядать, стоит лишь произнести слово "брат". Младший брат Раймона Тулузского Бодуэн перешел на сторону Симона, получил от того земли и вообще был им всячески обласкан (обычное поведение Симона по отношению к южанам, переходящим на его сторону). Затем счастье изменило Бодуэну, он попался в руки своего старшего брата и был им повешен.

Оставим это без комментариев. Обычная феодальная семья, где "за стеной люди давят друг друга, режут родных братьев, сестер душат". Следующий по значимости персонаж, характеризующий облик Симона, - его жена, Алиса де Монморанси. В их отношениях вряд ли можно откопать романтическую историю. Скорее всего, это был брак по расчету. Можно предположить, что Алиса была лет на десять младше своего мужа. Известно, что последнего ребенка она родила в 1208 году - это был будущий Симон V, который впоследствии сильно нашумел в английской истории.

Была ли между Симоном и Алисой любовь? Трудно сказать.
Известно, что Алиса родила Симону семерых детей, четырех сыновей и три дочери. Она оставалась с ним "в горе и радости". Когда тулузцы осадили ее в Нарбоннском замке, она объявила, что живой к ним в руки не дастся. У нее были серьезные основания предпочитать смерть плену, но об этом позже. Алиса бесстрашно отправилась в опасный путь из Тулузы на север за помощью для своего мужа и сумела убедить многих баронов последовать за нею. Во всех этих эпизодах Алиса предстает отважным и преданным другом Симона. При том, что (можно предположить) у Симона были не слишком добрые отношения с Монморанси - из-за разграбления Константинополя, где Матье де Монморанси был в первых рядах.

Взаимное уважение и верность, которые несомненно существовали между Монфором и его женой, будто нарочно, по контрасту, оттеняются беспорядочной семейной жизнью Раймона Тулузского, который был женат пять раз. Опять же, этому можно найти сколько угодно объяснений, но факты - такая вещь, которую с места не сдвинешь.

Нарисовав себе портрет "отличного семьянина" графа Монфора, я подступилась к главному обвинению против него - в жестокости...